Сегодняшний пост (последний в уходящем году по этой теме) посвящается тем друзьям, которых мне удалось найти (или с кем удалось сблизиться) в 2011-м благодаря нашему общему интересу к удивительной и плодотворной английской писательнице. Нижеследующий текст я писала (несмотря на простуду), специально для вас, дорогие 
dal_martin, pogodda, blackdiver, neformat_ya, bigmikejr, lucykoshka, inessa_bar, lelaya, olelookoyeah и для всех, кто читает эти посты. Спасибо вам.
dal_martin, pogodda, blackdiver, neformat_ya, bigmikejr, lucykoshka, inessa_bar, lelaya, olelookoyeah и для всех, кто читает эти посты. Спасибо вам.Предыдущие посты по этой теме смотрите по тегу Айрис Мердок
Кембридж. 1947-1948. Часть 6 - Элизабет Энском
351. В дневнике А.М. сделано несколько записей об Элизабет Энском (см. факт 326). Она считалась одной из выдающихся британских женщин-философов своего времени и была незаурядной личностью. Айрис писала, например, о том, как бедная и одновременно раскованная Энском не стеснялась подбирать окурки на улице, могла появиться на церковной литургии в брюках, быть арестованной в 5 утра за гуляние с распущенными волосами* и притом отказаться сообщить полицейским свою фамилию. В дневниковых записях также упоминается жуткий бардак в доме Элизабет.**
352. С 1941 года Энском состояла в браке с Питером Гичем и практиковала с ним так называемую «телегамию»: супругам чаще всего приходилось работать в разных городах. Айрис иногда наносила визиты к Элизабет, Йорику Смайтису и прочим избранным студентам Виттгенштейна (см. Кембридж. 1947-1948. Часть 1 – Апостолы Витгенштейна).
353. Кто-то из бывших студентов Энском видел в ней прототипа Мисс Тинкам (непрерывно курящей, спокойной, как Будда, обожающей кошек продавщицы газет в романе А.М. «Под сетью»).
354. Трехдневный период «флирта» между А.М. и Э.Э. начался в пятницу 10 декабря 1948 года. Айрис отметила в дневнике ощущение любопытного притяжения:
“almost frivolous. A vague sexual excitement. ” [Почти поверхностное. Смутное половое возбуждение.]
В похожих случаях (более поздних) отношений с другими женщинами, Айрис уделяла несколько страниц в своем дневнике самоанализу – смеси надежд и страха, желанию купить любовь ценой страсти. Однако страсть в этом случае была отвергнута самой А.М. ради душевного спокойствия.
355. В феврале 1958 года А.М. написала в дневнике следующее:
«Только сейчас меня поразило, что мы с Э[лизабет] ни разу не прикасались друг к другу, если не считать моего касания ее руки в первый вечер».
356. Пятьдесят лет спустя Энском вспоминала необыкновенно привлекательную, но вместе с тем не располагающую к себе Айрис. Э.Э. писала: «Я имею в виду, что мы никогда не стали близкими подругами… и не думаю, что мы сумели разобраться в том, что значили друг для друга». В 1993 году А.М. посвятила философскую работу «Метафизика как путеводитель по морали» своему «старому другу-врагу» (как она называла Энском Ремону Кено).
357. История «прикосновения» есть практически в каждом романе А.М.. Повествователь «Черного Принца» говорит: “Only take someone’s hand in a certain way… and the world is changed for ever” [Достаточно коснуться чьей-то руки по-особому, и мир изменится навсегда***].
* У меня тут возникли так называемые «трудности перевода». Дословная фраза Питера Конради в биографии: “getting arrested for wandering about with her hair down at 5 a.m.”. У фразы “let your hair down” помимо прямого («распустить волосы»), есть еще и переносное значение («расслабиться, распоясаться»). Сложность у меня возникла в том, что я не знаю, считались ли (буквально) распущенные волосы у женщин правонарушением в конце 40-х. Впрочем, думаю, вы и без этого поняли, как и я поняла про Элизабет Энском: она была такая лихая деваха…
** Интересно, КАКОЙ же там мог быть беспорядок, чтобы А.М. считала это достойным упоминания в дневнике: ее собственное жилище, по свидетельству многих, отличалось редким неряшеством (и это еще мягко сказано). Вот например, что пишет о ее лондонской квартире на Корнуолл Гарденз А.Н. Уилсон (писатель, бывший студент Джона Бэйли, он дружил с четой Бэйли на протяжение многих лет, нижеследующая запись была сделана в 1992 году, перевод мой):
«Пожилая немка, живущая этажом ниже, неоднократно жаловалась владельцу квартирного блока по поводу моли, а также прочих насекомых, которые роились в квартире А.М., а позднее расплодились по всему зданию. <…> Маленькая кухня и ванная в этой квартире загажены до такой степени, что для ее описания понадобится изобрести несколько новых слов. Туалет не просто запачкан – он покрыт ржавчиной, барельефом осадков, древних экскрементов и относительно не древних. Раковина и душ черные от грязи. Кусок серого мыла замызган, покрыт волосами. На кухне толстым слоем грязного жира покрыты мойка, плита, горы немытой посуды. В каждой из комнат по незаправленной односпальной кровати, носки, нижнее белье, свитера разбросаны по мятому покрывалу. Книги валятся с полок на пол. <…> За ужином А.М. продолжает начатый с Руфь [женой А.Н. Уилсона] разговор, неожиданно меняя тему [они только что говорили о художниках], уставившись немигающим взглядом: «У вас есть пылесос?» Далее следует допрос о наших домашних договоренностях: нанимаем ли мы уборщицу, как часто и т.д. и т.п. Было, мягко говоря, странно слушать подобный диалог в таком окружении». (Из мемуаров А.Н. Уилсона “Iris Murdorch, as I knew her”.)
*** За точность цитаты в русском переводе не ручаюсь, да и литературный переводчик из меня никакой.
На этом я заканчиваю конспект главы о Кембридже. Дальше речь пойдет о возвращении А.М. в Оксфорд. Надеюсь, вы не обойдете вниманием эти посты в Новом году. Еще раз – всех с наступающим.
Предыдущий пост Продолжение
Journal information