В пять-двадцать-пять паренек Хенти (это имя, не кличка) надел пальто, повязал шарф, сумку повесил на плечо. Я говорю с затаенной надеждой: "Вы в паб идете?" Он, смущаясь и почему-то краснея: "Э-эээ... well, вполне может быть... Только не в этом райёне". Я: "А-ааа... Так вы не знаете Кириякоса, который работает в фирме последний день?" Хенти мотает головой, краснеет еще гуще, бежит на выход.
В пять-тридцать почти вся бригада (минус Хенти) сидит у станков, лица сосредоточены. Я: "Ну так идет кто-нибудь в паб или нет?" Паренек Майк, только что подслушавший мой разговор с Хенти, отрывает взгляд от монитора: "Что, невтерпеж?" Я: "Похоже, и вас не позвал Кириякос". Майк обидчиво шмыгает носом и вновь устремляет взор в монитор.
В пять-тридцать-семь мимо спешит мужчина с иным греческим именем, я останавливаю его на скаку: "Георгиос! Уж вы-то в паб, я надеюсь! Все же вы греки..." Георгиос озаряется счастливой улыбкой: "With pleasure! В какой паб идем?" Я: "В тот, куда Кириякос нас пригласил". Улыбку сдувает с лица Георгиоса: "Мммм, не-еее... I hardly know the guy!"
В пять-сорок пять я в пабе. Там много народу, но не вижу нигде ни Кириякоса ни иных знакомых лиц. Почему? Возможные варианты:
1) Я попала не в тот паб.
2) Я пришла не в тот день (со мной бывает).
3) Я пришла слишком рано, тогда как вся компания Кириякоса неторопливо, по-гречески, собирается только выйти из офиса, из другого крыла.
4) Я пришла слишком поздно: Кириякос, забыв о своих корнях, решил проявить нордический ordnung, в пять-тридцать разлил, в пят-тритцать-три все всё выпили, в пять-тридцать шесть разошлись по домам.
Узнавать, какой из вариантов наиболее точен, я не стала, ибо сильно болели пятки, колено и голова. В поезде даже заснула, что со мной редко бывает. Погода по-прежнему мокрая. Читала (немного, пока не спала) "Отрубленную голову" (символично так, да).
Journal information