sad
Ларик сказал «паинт-болл!» Моё глухое ухо расслышало «пин-болл!»
Ларик спросил: «Будешь играть?» Я в ответ презрительно: «Кого?»
Но пошла глянуть, как мои уважаемые каллеки будут метать мячи и позориться перед теми нами, кто будет на них глазеть и ржать до коликов в животе. И даже камеру-обскуру прихватила (следите за новинками на ютьюбе!)
Готовила своё бальное воображение типа «вот бежит пухленький Ларик (Прик*), легко откидывает ручку с мячиком за головюку, оттопыривает пальчик, приседает на отвислый зад, передит – мячик летит со скоростью звука в вакууме – иии... мимо кеглей – все ржут, и неприличнее всех звучит мой смех за кадром».
Я почти не смеялась. Потому что пришли мы ни в какой ни «ПИН», а в «ПЭИНТ», где мячи чуть поменьше... (и нет, это не пинг-понг!), а вторая обувь в глине. Помимо кроссовок, провонявших чужим потом и сыром, игрокам необходимо переодеваться в робы, шлёмы с защитными масками и рукавицы. Потом вся шёбла делится на кучки, маршал свистит и игра начинается. Она заключается в том, чтобы как можно больше перестрелять из пулемёта своих же коллег. Иногда тех, что оказываются игрунами другой кучки. Команды можно различать по балаклавам – одна команда играет в черных, другая в грязных.
«Комрад Полкофник!» - обратился ко мне Ларик, «ждем Ваших тактических указаний!» Я как-то давно за дринком в пабе проболталась ему про свой военный билет – с тех пор он боится, что звание мне присвоили не где-нибудь, а там где своих однополчан полонием посыпают. «Пошёл в жёпу!» - послала я его и спряталась в камеру. Но мне было не смешно. Отнюдь, в моей душе было похабно и грустно от того, что взрослые дюди и тёти, переодевшись в террористов бегают по огромному амбару, покрытому глиной и какими-то декорациями с муляжами, и играют в Петьку с Анкой в бане. Да небезобидно так играють-то! Портют воздух, казенную одёжу, не щадят колен своих, ползая по глине брюхом, пуляют из пневманических автоматов шариками. Мне одним из них по ноге засандалило – синячище выскочил на пол-яги, как он теперь пройдет?
«Почему Ви не изволить икрать с нами, товарищь офицеръ красной армии?» - обратился ко мне папик Ларика, потно-симпотный седовласый Грег (Серёга*). «Да потому что я не верю в оружие, сэр. Только в люповь с третьего глаза (чакра Сахасрара).» Серёга был польщён.
Может, напустила я на себя важность зазря – ну побегала бы с пистолетиком, пульнула бы пару раз – добро в мишок типа Ларюка долго метить не нужно - «пук-пук», порезвилась бы, побесилась... И причина моего надутого настроения вовсе не в отношении к оружию и протчим философическим проблемам, а потому что сиим мероприятием Ларик отмечал свой последний день (поздник*) в нашей бригаде. Ларчик уезжает на Бахрен работать ныряльщиком: добывать драгоценный сычуг для Ше-Хер и зад-ниц. Не будет больше с нами Ларюка. Семь фунтов тебе под килем, честный труженник холодильника (хорунжий*)!
*См. Словарь Неологизмов Гейба Сидороффа>
Journal information