Я изменила Джонатану. Да, чего только не бывает в жизни. На протяжении последних семи лет мой золотой Джонатан был самым любимым из всех моих парикмахеров: он стриг мои жуткие волоса и ни разу не жаловался. Я платила ему полной взаимностью, чем дальше, тем дороже — и тоже не жаловалась. На его услуги жаловаться вообще грех, лучше Джонатана у меня за всю жизнь не было никого, особенно если принять во внимание такой важный критерий как мытьё и массаж головы. И никто, никто иной не уделял моей стрижке по два часа — независимо от степени владения парикмахерским ремеслом. У Джонатана эта степень как раз ого-го: он когда-то работал у Ники Кларкса (это много о чем должно говорить тем, кто читает журнал "Хелло" всем продвинутым лондонцам). Своего золотого Джонатана я даже рекомендовала своей златоволосой подруге Наде Ю. Рекомендовала с душой, без камня за пазухой, не моргнув ни одним глазом.

Только вот с Надей Ю. вовсе не все рекомендации принимаются безоговорочно, будь Джонатан хоть четырежды золот. Джонатан Надю Ю. не устроил. "Скока-скока?!" — вскричала она, заслушав цену вопроса. Кроме того Наде Ю. не понравилась челка. "Вот у нас в польском городе Г. как стригли челки-то! — вздыхала она ностальгически, — Ух, каки парикмахеры были!" (Надо учесть, что у Нади Ю. некий польский акцент имеется.) Наде Ю. требовался парикмахер круче, качественней и намного дешевше моего Джонатана. Кроме того, Надин-Ю. парикмахер (хоть и в Лондоне) непременно должен быть польский.

И Надя Ю. нашла. Нашла польскую пани Ивлину, с дипломом конкурса "Лучший стрижер Польши". Стрижет Ивлина в Хай Барнете — это последняя остановка метро. Вчера Надя Ю. возила меня на метро в Хай Барнет изменять моему Джонатану.

Надо сказать, что ей это легко удалось. Ивлина стрижет хорошо. (Знай наших, польских!) Кроме того, у Ивлины есть кот, а в Хай Барнете я оказалась впервые (хоть и жила 15 лет по соседству.) Мне понравилась челка, понравился кот и Хай Барнет понравился тоже. О чем я не преминула сообщить Наде Ю., возвращаясь с ней от Ивлины по темной Хай Барнетовой улице. "И дома тут приличные, ты только гляди!" — на углу, к которому мы стремительно приближались, торопясь на метро, красовался белоснежный особнячок с французскими окнами.

"Дак а ты думала! — согласилась Надя Ю. — Район тот еще. Тут разбойников нет".

Можно представить, какой смысл могла вложить наша польская пани Ю. в русское слово "разбойники": например, "хулиганы". Или "тунеядцы" (люди, которым платят пособие на съём жилища попроще). Или "алкоголики". "Наркоманы", в конце концов... Надя много смыслов могла вложить в эвфемизм "разбойники". Но уж что с языка слетело — то и раздалось с польской интонацией по пустынной улочке, словно осторожный вопрос в темноту: "Тут разбойников нет?"

"Нет разбойников!" — раздалось в ответ густым голосом, будто ответ агента советской разведки на секретный пароль.

Обладатель голоса вынырнул из темноты и быстро прошел мимо, не обернувшись даже на наш гомерический хохот.

Сфотографировать Хай Барнет, свою челку и кота Ивлины мне почему-то не удалось и потому прилагаю вчерашнее фото Тибы.