Кто и как назвал Веру, мне неизвестно, упомянутые в предыдущем куске мемуаров староверы вряд ли имеют какое-то отношение к этому. Равнозначно ее имя не связано с “новой” верой, в которой ее крестили: православно-верующие, каковой была, например, наша бабушка Ксенья, нарекали новорожденных так, чтобы день рождения совпадал с днем ангела, ну а если какому младенцу в его день рождения “ангел” не выпал, то выбирали ближайшую именную дату. Так всех своих рожденных бабушка нарекала: Евгения, Николай, Михаил, Клавдия, Алексей, Алевтина. Двое из шестерых умерли еще младенцами, так что у моей мамы был лишь один брат и две сестры. Меня же назвал отец мой неверующий: родилась я в июле, а когда отмечают Татьянин день, всем известно. Мама Аля жаждала сына и назвать его в честь отца (ведь любила его). И когда я явилась на свет недоношенной, мертвой, и меня оживив, акушерка сказала ей: “Девочка!” - мать моя возмутилась: “Быть не может!” Ей вещественное доказательство предъявили.
“Ну ладно, пусть она все равно будет Женей тогда!” - отцу моему предложила она. Тот подумал, проверил на слух: “Евгения Евгеньевна не звучит. Лучше давай назовем Танюшкой”. И кстати всегда называл меня так, при всех моих встречах с ним редких. И мама Танюшкой звала меня чаще всего, за нею - все родственники, мне это нравилось. Не любила лишь я, когда кто-то меня называл Татьяной - слишком строгим и взрослым мне это имя казалось, а любили меня все чуть больше, когда обращались ко мне, как к ребенку.
“Зачем ты Татьяной меня назвала?” - вопрошала порой я, слыша в ее обращении строгость. Маму этот вопрос удивлял: “Красивое имя, ты что? Татьяна, Таня, Танюшка… А сколько Татьян знаменитых! Татьяны - герои войны и труда, Татьяны - певицы, артистки… Татьяна Доронина, например, или Татьяна Пельтцер… Татьяна Ларина как у Пушкина хороша. У меня две коллеги Татьяны, обе отличные женщины, или вон врач в поликлинике - ах какая Татьяна Никитична…” - мама готова и дальше перечислять, но ее перебивает Вера: “А меня зачем Велой назвали?” У мамы остатки строгости сносит, как ветром, Вера в ней вызывает одно умиление: “Как зачем, Верочка-доченька? Сколько можно придумать ласкательных, ух как много! Верунчик, Веруся!”
“А кто знаменитые Велы?”
Напрягается мать: кто ж среди Вер знаменитые? Вспомнила! Есть одна женщина, очень хорошая, работает у тети Жени в овощном магазине. Мама едва скрывает вздох облегчения, произносит так гордо: “Например - тётя Вера уборщица!”
Мама сияет - она слышит лишь как звучит фраза, смысл ее придет позже. А Вера - ох, бедная, ее лицо в тот момент надо было видеть...
У меня нет одного самого первого воспоминания о Вере, как о себе в самом раннем детстве в яслях, но из многих других, уже хронологически перепутанных, это самое смешное, пожалуй.
читать дальше
Journal information