Между тем у меня куча начатых черновиков всяких разных проектов по Мердок, в том числе и беллетризованной биографии (и не беллетризованной в другом варианте). Гляжу на них сегодня (вроде как собираясь мыслями о конференции) и думаю: а фиг ли они пылятся без дела? Вряд ли я что-нибудь когда-нибудь завершу, так пусть хоть в ЖЖ будет избранное для тех, кого интересует.
Завтра будет 20 лет со дня смерти Айрис Мердок. По этому поводу, вот один из набросков беллетризованной биографии с моими комментариями по ходу. (Прошу не судить строго - все это пока в черных-черных черновиках.)
Из 3-й главы - БМБ
В одну из первых суббот тридцать второго года Айрис и Хьюз сошли с поезда в Бристоле и через полчаса предстали в нарядной гостиной, наполненной дивным прохладным светом. Январское солнце светило на паркет сквозь викторианские окна, пуская солнечных зайчиков, и они бежали к камину, словно стремились разжечь остывшие угольки, играли бликами на медном ведре для золы, на изящных обоях, на бронзовых рамах картин и на глянцевых суперобложках книг — таких же чистых и белых, как фарфоровый чайный сервиз на серебряном подносе.(i) Напротив камина — диван и два кресла — с одного из них поднялась дама неопределенного возраста, одетая в мешковатый светло-зеленый костюм, белую блузку и строгие туфли без каблуков, начищенные до блеска. Высокая, худощавая, с черной бархатной ленточкой на голове, с овальным обветрено-смуглым лицом, голубые глаза светили с него резче зимних лучей(ii), и тепла от них тоже чувствовалось; выразительный рот, казалось, в движение пришел, еще до того, как она приблизилась чинно и протянула руку Дудлу:
— Биатрис Мэй Бейкер, директор школы.
— Уиллз Джон Хьюз Мердок.
Пронзительный взгляд ярко-голубых глаз перешел на Айрис, чьи ноги среагировали непроизвольно: шаг правой за левую, носок в пол, колени согнулись.
Подвижный рот озарила улыбка и растаяла в тот же миг:
— Как насчет рукопожатия? Книксены у нас упразднены давно(iii), — и смуглый овал вновь обращен на Дудла, будто ему, а не Айрис, предстоит испытание для поступления в Бадминтон.
“Твоя основная задача — произвести наилучшее впечатление, — наставлял ее Дудл перед поездкой; он порой выбирал такие формальные обороты, словно общался с коллегами в офисе. — Иначе тебя не примут”. Дочь обязана получить стипендию — иных возможностей отправить ее в частную школу Хьюзу Мердоку не представлялось: жалование чиновника второго разряда в государственном комитете по страхованию здоровья едва покрывало выплаты ссуды за дом и скромные семейные расходы. Среди всех частных школ Бадминтон выделялся “скромностью в быту, одежде и разумным расходованием бюджета”, если верить журналу “Квин”, где объявлялось об очередном наборе учениц, стипендию предоставляли лишь двум самым способным.(iv) А кто мог быть способнее Айрис? Пожалуй, во всей Англии не найдется другой ученицы, которой стипендию Бадминтона должны бы вручить по заслугам — только Хьюз придержал это мнение при себе, попросил дочь подготовиться к встрече с мисс Бейкер, как следует. Айрис готовилась не на шутку — но увы! Уже встречу испортил дурацкий книксен — и теперь на нее не обращают внимания: беседа течет оживленно — Айрис в ней не участвует. Лишь пару раз взрослые делали паузы, наверное, предоставляли шанс, но она не произносила ни звука, язык во рту окаменел. Ее не примут. Не примут! Она готова расплакаться: мисс Бейкер и не глядит в ее сторону. Айрис уставилась в пол — на освещенном лучами паркете вдруг выросла четвероногая тень — откуда-то тут пес появился — поджарый и длинноногий. Смешной! Айрис хлопает себя по коленке, пытается подозвать, но пес лишь оглядел посетителей равнодушно и улегся возле хозяйкиных ног. Мисс Бейкер представила его официозно:
— Это Майор, — директор похожа на генерала, представляющего своего подчиненного: дескать, знакомьтесь, майор Такой-то, только фамилии не называет и не глядит на Айрис, хотя обращается к ней. — Он не слишком приветлив, будь осторожна.(v)
Майор следит за Айрис угрюмо, ее рука упрямо не слышит предостережения и продолжает хлопки по колену. Пес не выдержал — резко поднялся, двинулся к ней с угрожающим видом. Рука над коленом зависла. Вот он подходит совсем близко, втягивает воздух большими ноздрями, его морда брезгливо морщится, как у верблюда, готового плюнуть — только этого не хватало! Айрис едва успевает закрыть руками лицо — и через миг ощущает на них что-то мокрое... Какой ужас! Какой позор! Она слишком долго осознает, что пес не плюется. Он, наоборот, нежно лижет ее ладони.
Ярко-голубые глаза смотрят на нее в упор — это первое, что она замечает, отняв от лица ладони. Все внимание директора обращено теперь на нее, а внимание Майора на своего “генерала”; в его взгляде настоятельная собачья просьба: “Надо принять Айрис в школу, мэм. Гав! Надо принять!” Вслух ничего он, естественно, не говорит, в гостиной вообще тишина полная, лишь дрова потрескивают в камине. Интересно, кто и когда тут успел огонь развести?
— Так ты, я слышала, сочиняешь баллады? — наконец произносит мисс Бейкер.
(i) Примерно такое же описание представлено в романе А.М. “Время ангелов”, где изображена гостиная Норы Шэддокс-Браун, чей образ, вероятно, был тесно связан с Биатрис Мэй Бейкер (БМБ) — директором Бадминтона — частной школы для девочек в Бристоле, где А.М. обучалась в 1932-1938.
(ii) В своем стихотворении о БМБ, которое АМ опубликовала в 1986 году, глаза БМБ описываются как “бесцветные и живые”. Возможно, в биографии Конради неточность, где он, не ссылаясь на кого-либо дает описание БМБ с ярко-голубыми глазами, либо к старости глаза БМБ выцвели.
(iii) В Бадминтоне существовала традиция: после вечерней молитвы каждая из учениц должна была подойти к БМБ, пожелать ей спокойной ночи и пожать руку. Рукопожатия пришли на смену книксенам, упраздненным после первой мировой войны, хотя сама традиция осталась; ученицам приходилось преодолеть приличное расстояние, что давало директрисе возможность проследить их повадки: ей не нравилось, когда кто-то приближался к ней торопясь, бегом, либо когда кто-то бормотал при этом заготовленные слова.
(iv) Бриджит Брофи (писательница и подруга А.М. с - какого года примерно?) писала ей, что она всего-навсего “бедная девочка, которой удалось попасть в школу для богатых детей”. По сути так оно и было: Айрис оказалась одной из двух школьниц, которым была присуждена стипендия для поступления в Бадминтон. Вторая стипендия была вручена Анн Лич – дочери врача. Объявления о вручении этих двух стипендий были опубликованы в “Таймс”, “Манчестер Гардиан” и местной прессе Бристоля. Секретарь школы мисс Коулбрук написала об этом Хьюзу 29 июня 1932.
(v)БМБ обожала своих собак, в ту пору, когда в ее школе училась А.М., ее питомцем был, скорее всего, Major — поджарый и длинноногий короткошерстный пес породы бельгийских гончих, не отличавшийся ни красотой, ни особой привязанностью. История о том, что будто пес мисс Бейкер способствовал ее решению о принятии А.М. в Бадминтон, вымышленная.
На фото - ученицы и учителя Бадминтона, БМБ в среднем ряду справа.
Journal information