goodИльфу мутило уже два часа. Она сидела за столом с закрытыми глазами и считала снеговиков, будто бы прикосновение к их снежным телам снимало спазмы в желудке, пока кому-нибудь из них не приходила идея пожарить яичницу. Тогда Ильфа зажмуривалась еще крепче, боясь увидеть перед собой остатки сконов с заварным кремом, который, как она теперь была уже абсолютно уверена, содержал в себе яд.
«Хей, Литвиненко!» - раздался поблизости голос Шляпника, - «Так можно, говоришь, из икры делать суши?»
Ильфа открыла глаза. Кролик продолжал смотреть на её подбородок и изо всех сил массировал её правое колено обеими лапами.
«Ну!» - выжидательно потребовал Шляпник, - «что ты там говорила про суши-то?» Он протягивал Ильфе надкусанный бутерброд с красной икрой. Красные буквы на зелёной консервной банке вместо «Eat Me!» показывали слово «Meat!».
«Я.... я капусты хочу! Провансаль!» - выдохнула Ильфа, удивившись своему неожиданному желанию. Она терпеть не могла квашеную капусту.
Шляпник вздохнул с видимым облегчением: «Дайте ей Беломору!» Он кивнул кому-то под стол. Ильфа только сейчас заметила, что приняла свои обычные размеры и не смотрела на странно собравшуюся компанию сверху вниз из-под потолка, а сидела на фанерном ящике, туго набитыми старыми вырезками из газет «Московский Комсомолец» и полиэтиленовыми пакетами супермаркета «Рамстор».
«Кто там Беломор просил?» - раздался рычащий бас из-под стола. Ильфа вздрогнула и наклонила голову. Ее ноги уперлись в огромный кальян с дымящейся серебристой жидкостью, с обмотанным вокруг него длинным туловищем. «Да не гляди на меня так!» - сказало туловище. «Я тебе не пикча!» Из-за трубки кальяна показались огромные сиреневые глаза, блестящий черный нос, словно выделанный из высоко-качественной кожи и развесистые уши. «Кодипила меня зовут, если что. Вот тебе Беломор на, кури.»
Шляпник щелкнул зажигалкой. Ильфа выпустила сизое колечко дыма и снова закрыла глаза. Кролик убрал лапы с ее колен. За стеной раздался плач 15-месячного Захарчика.
Journal information