Ходила в “Дамасскую Кухню” — это кафе стрит-фуда, понятно какой разновидности, название само за себя говорит: хумус, фaлафель, халяльное мясо… Коллега Ишвари (индус) рекомендовал — он вчера туда ходил, как только обломался наш заказ на карри. Посмотрела меню тейк-эвея в “Дамасской Кухне”: нашла блюдо, которое до сих пор знаю лишь понаслышке — баба гануш (ей богу, не знаю, как мне удалось дожив до своего возраста, ни разу его не попробовать, хоть ближневосточную кухню вообще-то люблю). Сириец меня там сперва обсчитал: вместо £4.50 за щедрую порцию баба гануша с огромной лепешкой и £1.00 за два фаршированных виноградных листа снял с моей карты £6.00. Я ничего не сказала: пусть сириец подавится моими пятьюдесятью пи, но ему и так стыдно стало: спросил, не желаю ли я еще пару фалафелей типа “on the house”. Я кивнула, он мне в коробочку положил целых три. Упаковывал все в пакет долго и плохо, пришлось самой там перепаковать, дабы не разбрызгать на стенки пакета баба гануш по пути в офис.Баба гануш не понравился мне. Одно из тех блюд, которые надо заесть чем-нибудь, дабы избавиться от послевкусия. Хорошо, что сириец фалафелей не пожалел — они как раз очень вкусными оказались.
В метро вечером наблюдала два эпизода. Первый произошел с пассажиром, что вышел из поезда на Embankment и уже шел на выход по лестнице вверх, как, видимо, вспомнил, что он в вагоне что-то оставил — и помчался обратно вниз на платформу, там поезд еще не отошел. Но двери захлопнулись прямо перед его носом — так жалко мне стало его… Что он забыл-то там, интересно? У меня с собою лэптоп рабочий, мне бы его не забыть, то-то рассеянной стала я тоже.
Во вторых на Marylebone из поезда вместе со мною сошла группа девушек в количестве четырех, в качестве — невообразимом. Мало того, что мне (да и вряд ли одной мне) в глаза сразу бросились ноги одной из четырех, обутые в черные лоуфы, сверху ничем неприкрытые, кроме леопардовой миниюбки, впившейся складками в огромную ж… пятую точку. Больше на ногах ничего не было: ни лосин, ни колготок, ни леггинсов — крупные (ибо внушительные габариты у девушки — что в длину, то и в ширину), белые, совершенно нагие ноги. Зимой, в феврале! Не сказать, чтоб у нас тут морозы стояли лютые, но вы пробовали вот просто так (а не для закалки, скажем, и не для занятий спортом, из девиц с такими фигурами спортсменки выходят редко, по шахматам разве что) пройтись без колготок, без брюк при плюс четырех, а на ветру еще холоднее? Девушка даже не ёжилась (впрочем, она пребывала в метро, там не холодно, разве что сквозняки в проходах), но ведь где-то ей приходилось на улицу выходить в таком виде? Должно быть, от холода спасал ее слой целлюлита, колышущегося на внушительных ляжках, ввиду чего я подумала грешным делом, что это не девушка вовсе, а женщина среднего возраста, но ее лицо, как и лица трех ее спутниц говорили об их ещё совсем юном возрасте. Если судить по носу и по волосам, то голоногая относилась, скорее всего, к той группе лондонцев, что в большинстве своем проживают на Голдес Грине, соблюдают Шаббат, едят кошерное. А у ближайшей из ее спутниц был хиджаб на голове. По виду, они подруженьки закадычные, обе рослые и упитанные, а другие две — махонькие, тонкие, как балерины: одна китаяночка, другая индуска. Могу лишь приветствовать такой интернационал молодежный. Больше ничего интересного сообщить о девушках не могу.
Journal information