pissed off
kazbek запузырил сегодня нам в студию. Он напомнил мне случай, произошедший лет двадцать назад, когда Гейб был еще молодым лейтенантом SAS. Как-то иду я домой поздненько, усталая после ночнушки. Голова гудит от программирования, а от пальцев рук шаровые молнии (шаровни*) отскакивают после усиленного трения об киборденцию. Думаю про себя: «Как жаль что у наснет собаки. Ну хотя бы кошки. Пришла б щас домой, погладила б животную –все заряды б как с гуся рукой…» Я б конечно, давно уже скотину завела какую-нибудь, да Гейб ни в какую. «Ты весь день на работе прохлаждаешься,» - высказывает он мне свои вечные аргументы, «кому скотину выгуливать,кому доить?»
Открываю входную дверь (вхорь) – и первое, что бросается в глаза возле порога – это блюдце с молоком. «Ой, да неужто Гейб снизошел?» - и начинаю напрягать память вокруг сегодняшней даты – по какому поводу мол такой подарок – что у нас нынче – 8 марта или годовщина? Бросилась Гейбу на шею,давай целовать в небритые щеки: «Спасибо, милёночек, где-где-где наш котёночек, где пушистёночек?»
Но Гейб вдруг скуксился, шею в плечи втянул, глазки вдруг забегали нехорошо так, чую что-то неладное… «Неужто опять у соседки кошку стащил?» Водился за ним такой грех, понимаете ли, он подкармливал Тошибу солёными рыжиками, пока хозяйка не призналась ему по пьяни, что это не кошка вовсе, а Кот. С обрезанными яйцами, разумеется, и потому хозяйке предпочтительнее было дать ему звучное женское имя. На сей раз весь его виноватый внешний вид предвещал нечто более пакостное. Я разжала объятью: «Ну, признавайся, где эта кошка, сукин ты обормот!»
Гейб продолжал стоять как вкопанный – голова в плечи вросла, глаза бегают, ноздри пыхтят. Разжал кулачонок на одной руке искрюченным пальцем показал мне за холодильник. «Мало того, что стащил чужую скотину,-» негодовала я, «дак ведь еще и запугал до полусмерти…» Я просунула острый нос в щель между стеной и холодильником – и бросилась вдрожь изнутри.
«Их зовут Федя,» - ропотно сообщил Гейб. Но я уже не слушала. Я бегала по дому в поисках Гейбовой одежды, чтобы выпроводить их обоих с Федей во двори чем раньше, тем скорее. Но одежд не нашлось. Гейб назло все перестирал,и запрятал в подпол, где он разводит нутрий, предвосхищая мою реакцию. Выпроваживать его за порог голым мне было стыдно перед Тошибой (всё-таки человек с обрезанными яйцами и без того сильно душевно травмирован) и, скрепя сердце, я согласилась подождать до утра, пока какие-нибудь ватные трусы засохнут.
Всю ночь Федя бесился. Он шумно вздыхал, матерился, чавкал в блюдце смолоком, включал на полную громкость телевизор, играл в буру с соседскими хасидами, глотал купленную у негров кислоту, отвратительно пердел и топал когтистыми лапами, гоняя из нас остатки Морфея. На утро на кухне негде было ступить от пустых бутылков и окурков сигар – Федя обосрал весь пол, и сам запрятался снова за холодильник, откуда я безуспешно пыталась вытолкнуть его за шкирку шваброй.
«Значит так,» - предупреждала я Гейба, уходя с головой в работу, - «к сегодняшнему вечеру – или Я или Федя!!!»
С тех пор Федя живет под тем же заросшим кустарником дикой жимолости,откуда Гейб подобрал его пьяным в жёпу накануне вечером во время своейвечерней пробежки в Хендонском парке с целью дрессировки и воспитания. К счастью для всех нас (за исключением себя самого), Гейб воссоединил Федю сженой и детьми и натуральным хобитом. Не домашние животные энти ежи!
* Словарь Неологизмов Гейба Сидороффа
Journal information