Tis the voice of the sluggard

Начало

Оценки за первую четверть в первом классе не выводили. К Новому году вывели сразу за полугодие. К тому времени я была уже октябренком, вполне таки способным выполнить заповедь “Октябрята - прилежные ребята”.
“Я ударница!” - объявила я бабушке, придя из школы домой с табелем в портфеле, радостная, розовощекая, дышащая свежим морозом. Мама была на работе, больше хвастаться не перед кем. Бабушка прислонила к стенке ухват, которым вытаскивала из печи противень с пирогами. “Да ну-уу? - похвалила меня, хоть и не без подковырки, - а кабы отличница?” Бабушка, еще с тех пор, как я молитву запомнила наизусть с одного раза, считала, что способностей у меня выше крыши, не по зубам средней школе в рабоче-крестьянском районе, у меня ведь отец “вон какой непростой”, а я “вся в него”. Да и мои старшие сестра Ирина и брат Олег, по слухам, из четверти в четверть приносили пятерки одни. У меня ж, тем не менее, пять лишь по пению и по математике, по остальным предметам четыре, поведение примерное.

( Collapse )

Читать дальше

Вере сегодня исполнилось бы 54 года. Очень кстати, первая часть "О святом" созрела к публикации именно сегодня. Основную часть времени на работе я занималась - анализом Спринта 53 (там такие маркеты - голову можно сломать), но время от времени меня влекло смотреть статистику посещений в ЖЖ - накой, спрашивается?

С Надей списалась в Вотсапе, хоть она до сих пор не ответила "про обиду" и вообще ничего не писала с тех пор, как объяснить пообещала. На мое первое сообщение сегодня: "Как ты там, жива-здорова? Как бабушка?" - она не ответила, а на второе с линком на "О святом" ответила сразу: конечно, ей это интересно, и конечно, будет читать, а сразу не отвечает лишь потому, что за бабушкой нужен глаз да глаз, ответственность-то какая... Я ее понимаю и очень жалею.

В обед сбегала в Прет, ела сэндвич и суп у монитора. Носила разные носки - никто внимания не обратил.

Вечером Гейб бутылку Carignan открыл под бутерброды с немецким ржаным и проскуито. Вино отличнейшее. Посмотрели Eastenders.

В восемь утра разговорились с Привошечкой про Симон из команды наших клиентов-дублинцев. Та где-то еще за неделю перед католической Пасхой чихать начала громко - на следующий день на работе, соответственно, не появилась. Я тут же своим нехорошим задним умом заподозрила, что Симон “кинула sickie” - явление нормальное перед пасхальными выходными, фиг ли отпуск на это расходовать. Но она и после Пасхи не появилась. И нет ее до сих пор. Вроде не умерла - нам бы наверняка сообщили. Странно - всего-то чихала, а тут, видимо, что-то серьезное, раз нету ее на работе уж более трех недель.

Я, может, сама-то и чуть менее беспокоилась, но тоже чихаю и кашляю вот, да еще голова болит и живот. “Что из серьезных болезней может начаться с чихания?” - размышляла я вслух перед Прией. Та сказала: “Тиф, например”. Ну загнула! Тиф в наше время-то - у кого? У Прийи самой был, оказывается, года четыре назад - подхватила сальминелу в воде из-под крана в Индии, когда навещала родителей. Ну ведь где Индия, а где Симон… И я тут - вроде как посередине. Уж не начинается ли у меня тиф, тьфу-тьфу-тьфу?

( Collapse )

В обед я хотела сходить в храм Мэри Олдермари, почитать Робертсона Дэвиса в стороне от работы. Опять не получилось. Купила салатец с семгой-суши в Итцу, вернулась к своим мониторам, минут на 15 их все же выключила, пока читала и ела.

Понравилась там мысль стареющего иезуита о втором пришествии Христа. Ежели Христос явится вторично, говорит иезуит, пусть уж тогда будет в облике старика, чтобы на сей раз учить, как жить в старости, а то ведь в первом пришествии его жизнь закончилась в том возрасте, который не может учесть богатства опыта, понимания неоднозначности жизни, которое может прийти лишь с годами.

А потом я мониторы включила и написала квантовым аналитикам в Слэке, что если клиенты хотят внедрить теннисный рынок под названием “Что произойдет в Сете Икс Гейме Игрек” со ставками на “Будет Эйс, Не будет Эйса, Будет Дабл-фолт, Не будет Дабл-фолта, Будет Брейк-поинт, Не будет Брейк-Поинта”, то лучшим условным кодом для такого будет G:F$CKU4LL.
( Collapse )

Всех православных - с православием. Меня тоже поздравили: Света, Надя и Старшынький. Я их взаимно и троекратно ххх. Света прислала фото моего крестника Митчелла - он посадил фингал под глазом в бассейне. Яиц никому не покрасили.

Самочувствие не очень, я пила ношпу и парацетамол. В двенадцать поехали в Хай Викам, забирать из “ремонта” мои часы Сейко, у которых сломался браслет - взялись чинить 3 недели назад, да не починили, говорят в Сейко деталей нет. Я спросила, не могут ли в Сейко тогда заменить уж тогда весь браслет, мне сказали - не могут, запасных частей нет. Предложили браслет не от Сейко, но между ним и корпусом часов будет прореха, я сказала, ну уж нет. Буду жить без Сейко тогда, нежели со стрёмной заменой браслета. Жаль, носила часы 17 лет, могла бы еще проносить столько же, можно купить такие же новые, но мои и тогда стоили недешево, а сейчас такие же в точности в два раза больше. Жаба душит на дорогие часы, вздыхаю, как моя мама, бывало: “Эх, кто бы подарил…”

( Collapse )

Исполнилось 17 лет с тех пор, как мы стали подданными Ее Величества. Сейчас, говорят, процедура совершенно иная, экзамен надо сдавать какой-то, затем торжественная часть. А у нас все просто - я отпросилась с работы пораньше, потому что у нас был аппоинтмент у лоера. Своего юриста у нас никогда не было - все дела, в которые была необходимость такового привлечь, типа там приобретения недвижимости, нам решали случайные. Вот и с принятием гражданства тоже - нашли в местной северно-лондонской газетенке адрес одной конторы на Голдес Грине, где мы в ту пору жили неподалеку, позвонили, назначили. Контору искать пришлось какое-то время - законспирировался еврейский юрист, должно быть, old habits, которые die hard. Да и сама контора оказалась из серии “very old hbbits” - мы в нее поднимались по винтовой, наверное, пожарной лестнице откуда-то со двора, внутри - покосившаяся мебель, истертортое ковровое покрытие, кое-где подъеденное мышами, запах старья и плесени.

( Collapse )

Начало

Предыдущий кусок

Сидели мы как-то с Верой в “домике”, увлеченные игрой в “счастливое семейство”. Вдруг колыхнулась занавеска в проеме между перегородкой и печкой - и, словно ведущая концерта на импровизированной сцене, появилась там вдруг наша бабушка Ксенья, на руках у нее - пушистый котенок, серый с беленьким. “Во-от! Это Мурка!” - сказала она, широко улыбаясь.

Мурка была “импортом” деревенским - из тех же краёв, откуда порой поставлялись нам валенки, мешки с сушеными боровиками, банки с ароматнейшим медом и с самой жирной сметаной на свете - подарки бабушке от ее старшего брата Петра Яковлевича (дяди Пети), а также его жены - тети Афони (“невестушки Афанасьи” - как ее бабушка называла). Я толком не знаю, сколько у нее было сестер и братьев, в моей памяти запечатлелись лишь двое опрятных, добрейшей души старичков: дядя Петя и дядя Осип - внешне, как две капли воды, похожий на Льва Толстого; он в первую мировую попал к немцам в плен, вернулся оттуда немного блаженным. Оба жили в соседней области, в деревне, где родилась наша бабушка, ровесница прошлого века. Соответственно, для нас с Верой, родившихся в середине 60-х, она всю жизнь была старенькой и почти не менялась на протяжении тридцати с лишним лет: носила очки, платочки на голове, любила кошек. ( Collapse )

читать дальше

Steinunn Sigurðardóttir - исландская писательница и переводчица книг Мердок провела с ней интервью в 1985 году - я наткнулась на ссылку в сообществе мердоковедов на ФБ: https://tv.nrk.no/serie/forfatterinne-i-dag/1985/FOLA20004785/avspiller. Антония Байетт сказала о нем, что это лучшее из всех интервью с Айрис Мердок, и я с ней согласна: лучшее, во всяком случае, из тех, которые мне довелось слышать.

Посмотрите, если кого интересует. (А на коммент по поводу "Святой и греховной" отвечу чуть позже - TWIMC.)

Steinunn Sigurðardóttir будет на оксфордской конференции по Мердок в июле кстати. Но вот как ее имя произносить (да хоть даже писать английскими буквами) - понятия не имею, гугл в помощь не призывала пока что.

Таки выпрашивать жидкость для снятия лака вместо приветствия у подруги, с которой не виделись столько лет, дело не шибко приличное. У Лены пасхальный отпуск еще на наступил пока — ей пришлось на работу ехать с утра пораньше, а я у первым делом на второй день своего отпуска отправилась искать маникюрный салон под предлогом осмотра достопримечательностей. Мне повезло: маникюрных салонов в К-Тауне едва ли меньше, чем ресторанов корейской кухни, но Лос Анжелес все-таки взял свое: походить по улицам, посмотреть на следы регулярных землетрясений все же весьма интересно. Ходила и размышляла: тряханёт ли, пока я я тут отдыхаю, или не тряханёт? А если тряханёт — спасусь ли? Ужасно интересно, я все же никогда не жила в сейсмической зоне, не представляю, как могут люди привыкнуть к подобной мысли, как к неотъемлемой части жизни.

Часов в одиннадцать утра все же зашла в один из маникюрных салонов. “Кто это вас так?” — спросила кореянка Су-Джян, глядя на мои ногти. “Да я, знаете ли, из Англии…” “А-аа, ну понятно тогда… — Су-Джян даже показалось зазорным брать с меня добавочные пять долларов за сеанс, — заплотите пятнадцать по прейскуранту!” Сказала, что не возьмет большего. Пока смывала остатки того безобразия, что мне налепили в пакистанском притоне Хай Викама и маникюрила заново каждый ноготь, мы с ней разговорились. “А ты какой религии-то вообще?” — спросила она меня. “Вообще никакой, — говорю. — А ты?” “А я христианка!” — ответила, гордо так. Как только конвертировалась из японского буддизма, так ее папа покойный сразу в рай перешел. От Будды черте-во-что мог бы реинкарнировать. Ладно бы если в приятном животном, а то воплотился бы в пауке, а то и вовсе в змее. Я размышляла, что ежели при Будде покойник воплощается в пауке или в змее, вряд легко ему будет попасть в рай при Христе-то. С другой стороны, кто знает, как у корейцев бывает.( Collapse )

Работала из дома. В семь утра включила рабочий лептоп, посмотреть что там делается на на работе. Чего там только ни делалось, нет бы работа моя стала волком да убежала в лес. А у меня как на грех — последний день перед отпуском, а работа совсем отпускать не хочет. Я надела travel pillow на шею — думала в таком виде работа меня отпустит. Хрена мне лысова.

Гейб приготовил сосисок и гречневой каши на ланч. В 2.30 я сказала своей команде (через Slack, разумеется, ибо команда ко мне домой работать, слава богу, не пришла, тем более, народу в ней куча): “Финито, братцы! Я тут с семи утра торчу, а у самой еще брови не щипаны, ногти без маникюра. Как можно в таком виде в отпуск ехать?” И уехала в Хай Викам на брови и маникюр.

Вернулась к шести вечера, так как по магазинам там еще походила. Приехала бы раньше, в магазинах почти пусто, из покупателей лишь женщины в паранджах, да и тех не густо, но возле касс, где в во второй половине дня в среду никаких очередей и работает по одному шоп-ассистенту на все 8-10 кассовых аппаратов, непременно затесывалась передо мной хоть одна паранджа. Словно поговорить пришли с шоп-ассистентами — не о товарах, о которых решение купить-не купить у женщин еще не созрело, а так, “за жизнь” поговорить.

После шести вечера я работала еще час, затем упаковала чемодан, съела йогурт и легла спать.